С 1932 г. группы активистов НТС одна за другой начали направляться в СССР. При сотрудничестве с иностранными спецслужбами Союз выдвигал ряд условий — сохранение своей «политической независимости», отказ поставлять информацию разведывательного характера. Хотя, выполнялось ли это на практике, — большой вопрос. Да и кто определял, какую информацию считать «разведывательного характера», а какую нет? Впрочем, в любом случае использование НТС представляло интерес для польской, румынской, японской разведок. Энтузиасты-мальчишки становились «подопытными кроликами», чтобы испытывать на них «окна» на границе, разные способы ее перехода. Пройдут или попадутся, можно ли пускать своих агентов?

Большинство погибало. Литература НТС пестрит десятками фамилий жертв. Они были уверены, что гибнут за Россию — не задумываясь, а нужно ли это России? Или кому-то другому? Лишь единицы, как Г. Околович, благополучно возвращались — они становились инструкторами, готовили следующие группы мальчишек. А те активисты, которые все-таки просочились в Советский Союз, теряли связь с зарубежьем. Но их задача была другой: они начинали «вторую жизнь» по поддельным документам, должны были внедрять в советском народе свои идеи, создавать зародыши будущих организаций. В общем, стать «семенами», из которых постепенно будет произрастать грядущая антисоветская революция.

Но в 1930-х эти «семена» и их заграничные «сеятели» еще не доставляли советскому руководству и спецслужбам особых забот. Куда больше вреда наносили троцкисты. Сам Лев Давидович, надо сказать, оказался не способен организовать сколь-нибудь весомую антисталинскую партию. Он оставался, как и в начале своей карьеры, всего лишь талантливым журналистом и литератором. Написал мемуары «Моя жизнь», еще ряд книг. Политики и военачальники, особенно битые, в воспоминаниях вообще любят приврать. Но для эмигрантских работ Троцкого характерна ложь совсем уж безоглядная, напропалую. Впрочем, подобным приемом Лев Давидович пользовался и раньше — не доказывая своей правоты, не опровергая противников, просто выливать на них побольше грязи.

Кроме того, Троцкий начал издавать «Бюллетень оппозиции». Хотя тем самым подставлял под удары многих своих сторонников в СССР. В своем высокомерии он даже не задумывался о чужих судьбах, называл соратников, засвечивая их. Однако вполне может быть, что это делалось преднамеренно. Пускай арестовывают, глядишь, и невиновных зацепят, что вызовет ответную реакцию, озлобление — и подтолкнет оппозицию к активным действиям. В статьях Троцкого любые действия сталинского правительства объявлялись «ересью» с точки зрения марксизма, катастрофическими ошибками. Опять же, ни на какую логику внимания не обращалось. Если в СССР Лев Давидович выступал сторонником сворачивания нэпа, жесткого наступления на крестьянство, ускоренной индустриализации и коллективизации, то сейчас эти же шаги объявлялись неверными и преступными.

Москва до поры до времени относилась к нападкам относительно терпимо. В 1932 г. Троцкого только лишили советского гражданства. Его книги, написанные до изгнания, все еще стояли на полках библиотек. Его родственников, оставшихся в СССР, еще не сажали, а дочь от первого брака Зинаиду отпустили к отцу. Но она не сошлась характерами с женой Льва Давидовича, Натальей Седовой. Последовали скандалы, Зинаида уехала в Германию и в приступе депрессии покончила с собой. Ну а сам Троцкий в 1933 г. неожиданно покинул так хорошо принявшую его и уютную Турцию, переехал во Францию. Почему? Достаточно сопоставить следующее. С одной стороны, Советскому Союзу удалось преодолеть кризисы и выползти из катастроф первой пятилетки. С другой — резко изменилась обстановка в Европе. В Германии пришли к власти нацисты. Начиналась подготовка к новой, масштабной войне.

Мы уже отмечали: именно тогда, в октябре 1933 г., Троцкий заговорил об отказе от мирного пути политической борьбы со Сталиным. В документах троцкистов появились установки на развертывание «революционного движения», которое будет связано с «внешними событиями». Как раз по этим причинам Льву Давидовичу хотелось находиться поближе к эпицентрам мировой политической «кухни». А главным таким центром считался Париж. Советская оппозиция по-прежнему поддерживала связи с изгнанным лидером. В последующих судебных делах зафиксирован разговор Радека и Бухарина в 1934 г. Радек сообщал, что устанавливаются контакты с Гитлером и все надежды совершить переворот возлагаются «на поражение СССР в войне с Германией и Японией». Строились планы, что можно будет «Германии отдать Украину, а Японии — Дальний Восток», а «виновников поражения», то есть сталинское правительство, предадут суду — вот и осуществится перехват власти. Как видим, сценарий предполагался точно такой же, как в Первую мировую. Ради собственной победы подыграть врагам России, а потом расплатиться с ними территориальными уступками, как это сделали при заключении Брестского мира.

Но и нацисты были очень заинтересованы в подобных союзниках. Гитлер в своих планах отводил важную роль использованию «пятых колонн». Как свидетельствует один из приближенных фюрера, гауляйтер Данцига Раушнинг, «он и его генералы опирались на опыт взаимоотношений Людендорфа с Россией. Они изучали опыт германского генерального штаба, накопленный при засылке Ленина и Троцкого в Россию, и на основе этого выработали собственную систему и доктрину — стратегию экспансии». Предполагалось, что «в любой стране существуют силы, недовольные своим правительством», и надо их поддержать. А в нужный момент они нанесут удар изнутри, подрывая способность к сопротивлению. В общем, интерес был взаимным, и генерал П.А. Судоплатов приводит доказательства, что троцкисты в данное время установили плодотворное сотрудничество с абвером.

Льва Давидовича не оставляли и его теневые покровители из «мировой закулисы». Американец Мартин Аберн, переславший ему таинственное письмо в Алма-Ату, стал заведовать финансами в троцкистском движении. Денег из неведомых источников хватало и на жизнь, и на издание трудов и газет, на командировки, конференции. Во Франции Троцкий опять устроился со всеми удобствами, снял виллу в фешенебельном пригороде Парижа, Барбизоне. Хотя задержался здесь ненадолго. Париж был нашпигован советской агентурой. Она действовала дерзко: в 1930 г. среди бела дня похитила председателя РОВС генерала Кутепова. Разведка ОГПУ быстро внедрилась и в окружение сына Троцкого — Льва Седова. В 1934 г. ей удалось похитить часть архива Льва Давидовича. Но и многочисленные эмигранты всех течений и направлений — белогвардейцы, монархисты, социалисты, националисты — с большим удовольствием свели бы с Троцким собственные счеты.

Ему приходилось жить инкогнито, менять внешность. Французские власти были вынуждены взять под охрану его виллу. Скандальных политических убийств на своей территории они не желали. Но в это же время, и как раз после прихода к власти Гитлера, наметилось сближение Франции и СССР, чему присутствие Льва Давидовича никак не способствовало. Уже в 1934 г. его было решено выслать. Но такого беспокойного гостя не хотела принимать ни одна страна. Переговоры затянулись до 1935 г., когда политическое убежище Троцкому согласилась предоставить Норвегия. Изгнанный вождь перебрался туда.

Основные его усилия были направлены на создание IV (так называемого «марксистского») Интернационала. Вывести из-под влияния Москвы зарубежные коммунистические партии, подтянуть под себя. Для этого имелись прекрасные предпосылки. Ведь иностранные компартии формировались под эгидой Коминтерна — этим занимались сам Троцкий, Зиновьев, Радек, расставляли на руководящие посты собственные кадры, продвигали людей, близких им. Почти во всех партиях были радикальные группировки, в основном из молодежи, грезившие «мировой революцией». Теперь Лев Давидович выступал в печати, на конференциях, доказывая, что Сталин предал «мировую революцию», превращает иностранных коммунистов в собственных агентов, в придатки советских спецслужб. Несколько раз Троцкий бросал к ним призывы отделиться от советских структур и провозгласить новый, независимый Интернационал. Но он натыкался на противодействие партийных функционеров. Ведь они получали деньги из СССР.